Четыре новых имени на выставке

Мейар, осмотрев работу «Морские купанья. Девочка, которую причесывает бонна» Дега, о которой мы говорили в предыдущей статье, презрительно расшифровал ее содержание следующим образом: «Нянька, сбежавшая из дома умалишенных, трясет осколками куклы».

На выставке фигурировало четыре новых имени: Пьетт, Альфонс Моро, Франк Лами и Фредерик Корде. Пьетт был широко представлен шестью картинами, написанными в Понтуазе, тремя — в Ляссе и двадцатью акварелями. Из произведений Моро демонстрировались беглый набросок «Площадь Пигаль» и два светлых, отливающих синими тонами вида Сены с темными силуэтами пароходов. Лами выставил два вида города Эвре и два вида Монмартра, у Корде также был вид одной из улиц Монмартра и «Мост святых отцов». Он вызвал некоторое удивление холодным колоритом этого полотна, где «фиолетовый рыболов в фиолетовом окружении удит рыбу в фиолетовой воде».

В небольшой боковой комнате с низким потолком, мимо которой проходила, не заходя туда, большая часть публики, скрывались работы Тийо и Руара. Тийо был представлен несколькими пейзажами Барбизона с ателье Ж.Ф. Милле на одном из них. Руар — видами Бретани и Мелюна. Сюда же были сосланы работы Левера и «Жака Франсуа»: пейзажи из леса Фонтенбло и из Фонтенея, где жил Левер, а также женский портрет «Вечерняя песня» анонимной художницы.

В среду 4 апреля состоялся показ для прессы, и Альфред Бужар отметил в тот день в своей записной книжке: «Группа «импрессионисты» освятила свою выставку». В качестве собственного размышления он добавил: «Если бы она являлась барометром искусства, то этим господам, по моему мнению, следовало бы называться «депрессионисты» п. И в тот же вечер, еще до официального открытия выставки, Альбер Мийо опубликовал свои впечатления в полном соответствии с духом «Le Figaro»: «Болезненное любопытство привело нас в этот музей ужасов, названный Выставкой импрессионистов.

Как известно, цель этих художников впечатлений — производить впечатление. Они без «затруднений достигнут ее при помощи этой одинаково рискованной и антихудожественной идеи в качестве путеводной звезды. Авторы своими картинами производят на нас впечатление, но, возможно, не то, на какое рассчитывали.

В целом выставка импрессионистов смахивает на собрание только что написанных холстов, на которые вылили потоки фисташкового, ванильного и черносмородинного крема. Таковы первые ощущения посетителя. Он вовлекается в вихрь резких красок и ничего не различает. Когда это первое ощущение рассеивается, он наконец начинает различать сюжет и снова получает впечатление.

Удивление и глубокое разочарование посетителей выставки

На этот раз его охватывает удивление и глубокое разочарование. Зрителю предлагается воспринимать всерьез мистификацию. Даже при большом желании, он не может обнаружить в развешанных картинах ни с близкого, ни с далекого расстояния, ни спереди, ни сбоку что- либо разумное. Если они и создают впечатление, то только зрительное, и то болезненное. Они притягивают взор и одновременно шокируют, подобно запахам из сырной лавки, раздражающим обоняние.

Ни в одной из картин нет ни намека на мысль или творческую идею, вдохновение, нет и намека на чистое искусство. Наиболее плодовитые из новых художников истощили свою фантазию, изображая железнодорожные станции. Один из них показывает нам Западный вокзал во всех возможных аспектах. Художник хотел одновременно создать впечатление и уходящего поезда и поезда стоящего, и в конце концов ему удалось поразить нас неприятным ощущением, какое испытываешь, слыша одновременно свист нескольких локомотивов».