Новый описательный метод изображения природы из окна квартиры в Вишневом

Как уже раньше отмечалось, по представлениям того времени, живопись — это литература для зрения. Сцены на картине должны читаться так же, как в захватывающей книге. Корифеи искусства того времени имели успех благодаря своей способности фантазировать и точности изображения, зрители почти забывали, что художники работали кистью и красками чтобы иметь купить квартиру в Вишневом от застройщика. В то время проявлялся повышенный интерес к душещипательной и насыщенной событиями тематике.

Ежегодно в борьбе за золотую медаль Салона участвовали преимущественно большие полотна, а в 1870-е годы авторы соревнующейся живописи (прежде всего, набираемой из исторического направления с усложненным, щекочущим нервы содержанием и сентиментальной фабулой, зачастую в мечтательном и слащавом настроении) изощрялись в виртуозном исполнении деталей и в беллетристической изобретательности.

Естественно, что художественные критики, привыкшие истолковывать и восхвалять искусство такого рода, столкнувшись с искусством импрессионистов, лишились способности понимать его. Оно казалось им сюжетно убогим, а по способу исполнения — неясным и небрежным. Привычные эпитеты салонного словаря: «остроумный», «возвышенный», «восхитительный», «проникновенный» — застревали у них в горле. Такие картины, как «Качели» Ренуара или «Индюшки» Моне, в их глазах были лишь сырыми набросками, отнюдь не готовыми для показа публике.

И некоторые авторы из сонмища критиков пытались устрашающими сравнениями предостеречь общественность от подобного живописного искусства.

«Импрессионизм в живописи, — заявлял, например, Кларети, — состоит в передаче четырьмя мазками кисти целого пейзажа, парижской улицы, живой лица. Писателя, который мечтал бы жить в квартире в Вишневом, который стал бы опубликовывать свои записные книжки с заметками, написанными кое-как, без порядка, без метода, с сокращениями, без глаголов, без запятых, назвали бы импрессионистом, и легко можно себе представить, какие прекрасные произведения он бы создал!» «Но что сказали бы, — продолжает Кларети, — если бы писатель принялся издавать карандашные заметки, свои внезапно пришедшие на ум мысли и наброски, в телеграфном стиле? Его попросили бы о любезности: отредактировать и завершить их.

Если вы сможете себе в финансовом плане купить квартиру в Вишневом от застройщика, про условия покупки у которого можно почитать здесь http://erker.kiev.ua/usloviya-pokupki/, тогда вам представиться уникальная возможность жить в квартире, в которой можно повесить на стены картины импрессионистов, и одновременно видеть удивительную природу из окон квартиры, которую так оригинально изображают художники на своих полотнах.

Простая вежливость по отношению к общественности требует, чтобы эти «независимые» побольше поработали над своими эскизами. Они лишь хитроумно останавливаются там, где начинаются трудности». Поль Парфэ тоже сравнивал манеру импрессионистов с телеграфным стилем: «Единственной новинкой на выставке этих господ является показ публике вместо завершенных картин — эскизов, которым еще только предстоит стать картинами. Представьте себе, что автор «Возмездия» вместо великолепного описания бегства Наполеона из России просто-напросто опубликовал бы заметки такого рода:
«Суровая зима — широкие просторы — не армия — толпы людей — нагромождение сугробов — к губам примерзшие горны и т. д.».

В таком случае Виктор Гюго создал бы импрессионистическое произведение. Из этого можно судить, как далек импрессионизм от искусства. Впрочем, в литературе мы уже дали название импрессионизму. Мы называем его телеграфией». Против этих и подобных им попыток низвести импрессионизм до поверхностной системы набросков или целиком лишить его художественной значимости защитники этого движения выступили с хорошо известными возражениями.

Они заявили, что в живописи появился новый описательный метод изображения природы, который, будучи направлен на изображение наиболее трудно схватываемых и мимолетных явлений окружающего мира, требует быстрой и упрощенной техники.