Описания и критика живописи Писсарро в стиле импрессионизма

Сложная живописная структура большинства картин Писсарро, с плотными, мелко нанесенными мазками, давала козыри в руки приверженцев позитивизма. Они видели в ней как бы научное пособие для анализа и демонстрации свойств цвета в природе. Антони Валабрег видел в Писсарро художника, «опьяненного точностью», и воспевал его «скрупулезно-добросовестные» наблюдения. Густав Гетши, который, с тех пор как мы с ним познакомились на выставке 1880 года, стал сторонником эстетики позитивизма, приветствовал художника в восторженных словах, свидетельствовавших об изменении его взглядов за последнее время.

«Писсарро большой художник. Как его коллега по импрессионизму Моне, он пытается передать наши восприятия через свободное сочетание красок и заставляет играть мельчайшие частицы картины. Он аналитик цвета, видящий природу сквозь некую призму. Его метод чрезвычайно интересен, и он хорошо умеет им пользоваться». Критика Эфрусси, по существу, очень походила на высказывания Гетши: «В его пейзажах трепещет свет и тепло. Художник смотрит прямо на солнце, опьяняется его лучами и передает их свет, детализируя и расщепляя каждый луч на множество цветовых ч полутонов. Каждый солнечный блик, попадающий на землю со сверкающего небесного светила, он передает мелкими мазками. Все цвета радуги следуют один за другим и сливаются воедино».

Из всех противников искусства Писсарро с самыми вескими критическими замечаниями выступил Поль Манц. Он, так же как и Эфрусси, обратил внимание на метод расщепления света в картинах Писсарро, но не сумел увидеть в нем изобразительного средства и еще меньше — источник «трепещущего света» в пейзажах. Но в то же время Манц был слишком проницателен, чтобы в растущей выразительности произведений, выставляемых импрессионистами, не заметить специфической работы кисти и новой структуры картины, в этой проблеме он пытался разобраться с самого начала. Но ему не нравилась и эта «византийская манера», которую он считал пустой игрой кистями, и эвристическое толкование ее сторонниками позитивизма.

Он резко возражал против утверждения, что импрессионисты учат «истинной правде о свете, бликах, тенях». Манц заявляет со свойственным ему темпераментом: «Вовсе нет! Они ничему не научили нас потому, что, видимо, сами ничему не научились». Он считал, в противоположность утверждениям позитивистов, что новая техника была противоестественной и являлась выражением надуманного и превратного представления о живописи, которым Писсарро был околдован. «Ему свойственно плохое управление кистью, но каждый имеет право писать по-своему.

Каждый находит средство выражения в соответствии со своими способностями, однако суть в том, что именно он хочет выразить. Особенность Писсарро в том, что после открытия своей системы он сам стал ее жертвой.

Ни воздуха, ни света, ни возможности дышать в его замкнутых пейзажах.
Монотонное исполнение, повсюду тот же зеленый на зеленом, бессмысленно усыпанный фиолетовыми пятнами. Писсарро маньерист и никто иной» п. Виктор Шампье как эхо повторял сказанное о Писсарро: «Его картины — замкнутые пейзажи без воздуха и без света».