Споры о колорите импрессионистов

После этих общих высказываний об импрессионистах, о которых мы писали в предыдущей статье, остановимся на одной из особенностей этих художников, на их вызывающем столько споров колорите. Из ранее сказанного видно, что современники протестовали против него по разным причинам: было трудно принять множество новых красок, которыми стали пользоваться художники, привыкнуть к синим, фиолетовым и желтым тонам, отсутствовавшим в традиционной хроматической схеме. Раздражала интенсивность красок, их непривычная яркость.

«Стоит посмотреть на посетителей, — писал Кларети, — входящих в выставочные залы импрессионистов, где резкий розовый, ядовитый зеленый, синейший синий, пронзительный красный, нестерпимый фиолетовый, все цвета спектра бешено борются друг с другом. Бедным людям хочется зажмуриться, их веки начинают подергиваться. Боже правый, куда они попали?».

Защитники из реалистического лагеря — Дюре, дЭрвильи, Шено и другие отвечали: это группа художников, освободивших палитру от коричневых галерейных академических тонов и искусственных смесей и использующих вместо них краски, подсказанные самой природой! Это объяснение убеждало далеко не всех.

Что касается красок на портретах и фигурных изображениях импрессионистов, то едва ли кто-нибудь чувствовал себя удовлетворенным этими объяснениями. Слишком хорошо был известен человеческий облик, чтобы согласиться с тем, что, например, покрытые синими и красными пятнами тела, изображенные Ренуаром или Моне, выглядели естественно.

Насколько известно, сами импрессионисты не очень-то много размышляли или рассуждали о выборе красок. Один из немногих, кто слышал какое-то их высказывание по этому поводу, был писатель Фелисьен Шансор, вращавшийся долгое время в кругу их знакомых.

Моне о художниках импрессионизма

Один из художников — Моне, сказал ему однажды, что они пытаются обогатить традиционный «запас» красок, освободиться от использования) целостных тонов и свободно выбирать цвета:
«Импрессионизм обогатил палитру. Раньше художник сосредоточивался и строил все на одном отдельном цвете: Поль — на желтом, Пьер — на cepow, Жак — на красном. Мы хотим отказаться от этой системы и расширить наши возможности. Мы разрешаем себе пользоваться всеми красками, даже не апробированными. Если эффект слишком силен, тем хуже или тем лучше». Самым тяжелым испытанием было понять соотношение цветов в картинах импрессионистов, их синтаксис.

Царило единодушное мнение, что художники отказались от гармонии цветов. Пренебрегая всеми правилами сочетания и взаимосвязи тонов, они как бы произвольно комбинировали несовместимые или, наоборот, сходные друг с другом краски. Казалось, что единственной их целью было создание поражающего колористического эффекта.

Большинство крупных критиков даже не затрудняло себя выяснением их намерений, критика была краткой, а приговор окончательным: «хаос красок», «какофония красок». Защитники импрессионизма в данном случае безмолвствовали.

Суровые судьи опирались на классическую эстетику сочетания красок и в принципе в этом они были неоспоримы. кТрадиционные сочетания и созвучия цветов у импрессионистов явно отсутствовали. Возникла новая проблема, и, как мы видели, над ней задумывался кое-кто даже не сочувствовавший импрессионистам. Сильвестр и Банвиль находили новые соотношения в связях между красками, нового рода хроматические аккорды, придававшие особую силу композициям импрессионистов. У обоих критиков раскрылись глаза на атональность красок, «взволнованность палитры».