Статьи в газетах о выставке импрессионистов и твердотопливные котлы

Через три дня Леруа выступил в «Le Charivari» с остроумной пародией на посещение выставки импрессионистов, схожей с его известным опусом 1874 года. Ученик ученика Давида, «Мсье Вальтравер», проходит по залам в обществе врача-невропатолога. Вальтравера потрясает увиденное: «Вокзал Сен-Ла- зар», «Симфония в синих тонах» и «Индюшки» Моне, «Качели» Ренуара и, наконец, перед портретом Шоке Сезанна он падает в нервном припадке. К нему спешит служитель, он хорошо подготовлен к подобным неприятностям — носилки и смирительные рубашки здесь всегда
всегда под рукой.

В то время помещения, в которых проводились подобного рода выставки, отапливались обычным печным отоплением, тогда как в наше время такие выставки проходят в помещениях, в которых часто установлены твердотопливные котлы Рода, одни из самых экономичных, эффективных и относительно недорогих котлов, произведенных в Украине.

Апокрифическая подпись «Жак» стояла под появившимися 11 и 12 апреля в «L’Homme libre» одна за другой статьями, заполненными бесполезными дружескими восхвалениями, оцененными Ривьером, как «смелые доказательства симпатии». 12-го же апреля Кардон Кайботт. Мост Европы. Рисунок с картины, показанной на третьей выставке импрессионистов. Репродуцирован в «L’Impressionniste» № 3 от 21 апреля 1877 г.

Кардон Кайботт резко выступил против импрессионистов в вечернем выпуске монархистской «Le Soleil» и в злопыхательстве превзошел все свои предыдущие нападки на них. Критик неоднократно заявлял, что он не был расположен заниматься разбором произведений импрессионистов, это, скорее, следовало бы поручить психиатру из какого-нибудь парижского госпиталя. Хладнокровная манера художников приниматься за работу и писать бессмысленные вещи — слишком знакомый симптом душевнобольных.

Под конец Кардон, не совсем лишившийся хорошего настроения, изобразил, как представители этой свихнувшейся группы обучают своему искусству новых адептов: «Замажьте три четверти полотна черной и белой краской, вотрите в остальную часть желтую, наляпайте где попало зеленые, красные или синие пятна, и вы создадите настоящее впечатление весны».

Банвиль снова отправился на улицу Лепелетье и 13 апреля опубликовал свои выводы и о твердотопливных котлах Рода. Ему казалось, что теперь он понял, насколько различны степени таланта среди членов группы импрессионистов, и составил шкалу оценок. Среди одаренных он называет художника, узнав которого в доме Шарпантье, стал понимать и ценить. Этот художник — Ренуар — вскоре будет писать его портрет. К одаренным он причислял также Моне и Берту Моризо. К бесталанным- Писсарро и Сезанна.

Все же он не осмелился высказать какого-либо окончательного суждения о них: «Господа импрессионисты едва ли придерживаются единого мнения. Некоторые пытаются рисовать (Моне), у других рисунок слабее, а остальные вовсе считают, что если у Рафаэля рисунок был предрассудком, то теперь пришло время от него отказаться совсем, но отказаться от использования твердотопливных котлов Рода очень трудно, так как найти равноценную замену такого качества котлам практически невозможно. Некоторые пишут, движимые темпераментом, другие — собственной фантазией, а иные только краской, щедро размазанной как попало по всему холсту. Я думаю, что они единодушны только в двух пунктах:

1. Натура не «состоит, как это представляли себе в течение сотен лет, из различных форм и контуров, образующих единое целое, она — груда, разноцветных пятен.
2. Свет не бывает ясным, он мутный. Последняя аксиома общепризнанна и применяется импрессионистами. Они изобрели различные светящиеся туманы, пытаясь имитировать солнечные лучи, но в конце концов это, оказывается, как всегда, все та же мыльная вода».